Семуха С.А.

СТАТУС ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ЭМБРИОНА

Вся дискуссия, которая велась по поводу репродуктивных технологий, зависит от одного вопроса: когда начинается человеческая жизнь? Является ли человеческий эмбрион, возникающий в результате слияния мужского сперматозоида и женской яйцеклетки и последующей серии клеточных делений, уже че-ловеком? И насколько можно к нему применять права абсолютной защиты жизни?
В энциклике «Evangelium Vitae» (в 60-м параграфе) мы находим в контексте дискуссии об абортах следующие высказывания: «Некоторые пытаются оправдать прерывание беременности, считая, что до истечения определенного числа дней плод зачатия не может почитаться личностной человеческой жизнью. В действительности «от момента оплодотворения яйцеклетки начинается жизнь, которая уже не жизнь отца или матери, но жизнь нового человеческого существа, развивающегося самостоятельно. Оно никогда не станет человеком, если оно не человек уже в этот момент. Эту очевидную истину, всегда признававшуюся, (...) современная генетика подтверждает ценными доказательствами. Она показала, что с первого мгновения существует точная программа того, кем будет живое существо — человеком, тем конкретным человеком, чьи черты в целом и в деталях определены. С оплодотворения начинается история жизни человека, хотя нужно время, чтобы каждая из его потенциальных великих способностей вполне сформировалась и могла использоваться».1 Хотя наличие разумной души никак не может быть подтверждено опытным путем, но само научное знание о человеческом зародыше «дает ценное указание для того, чтобы можно было рационально познать наличие личности с первого момента появления человеческой жизни: разве человеческий индивидуум — это не то же, что человеческая личность?»2
Речь здесь идет о вопросе, столь важном с точки зрения нравственного долга, что даже одной вероятности существования личности было бы достаточно, чтобы оправдать самый категорический запрет любого вмешательства, направленного на уничтожение человеческого зародыша. Именно поэтому, независимо от научных споров и философских суждений, в которые церковное Учительство прямо не включалось, Церковь всегда учила и продолжает учить, что плод человеческого размножения с первого момента своего существования имеет право на то безусловное уважение, которое положено человеческому существу в его телесном и духовном единстве и целостности: «Человеческое существо должно уважаться и рассматриваться как личность с момента своего зачатия, и поэтому с того же момента за ним следует признать права личности, среди которых первое место занимает нерушимое право каждого невинного человеческого существа на жизнь».3 Тертуллиан говорил: «Уже является человеком тот, кто им станет».
Здесь мы встречаем аргументы, которые нужно уточнить. Прежде всего, биология, в частности генетика, может с уверенностью выявить, что с момента слияния яйцеклетки и сперматозоида формируется самостоятельное живое существо, которое развивается по определенной собственной программе. Речь идет о новом человеческом организме с его генетической структурой. Ученые, которые составили в Британии Warnock-Report, признали, что с зачатия начинается постоянный процесс, в котором нельзя выделить каких-то особенных участков, где можно сказать, что живое существо качественно изменилось. Все решает понятие личности, так как личность — носитель права. Личность — реально существующий индивид рациональной природы, индивидуальный человек (Боэций).
Существует мнение, что с биологической точки зрения эмбрион не может быть индивидом, так как в его начальном развитии возможно его разделение на близнецов. В последствии из индивида, который находится в тотипотентном состоянии, может получиться два индивида. Тогда первый индивид умирает, чтобы получилось два новых? Рамон Лукас утверждает, что речь идет все-таки об индивиде, от которого в результате создания клеток на начальной стадии может отделиться второй индивид. Этот второй индивид не был бы сыном или дочерью первого, но близнецом, начало которого было просто приторможено.
Нобелевский лауреат Джеймс Ватсон доказал, что у человека с течением времени все обновляемые клетки заменяются, однако, несмотря на различие материи, он остается все тем же человеком. Плоть не является собственностью человека, он осуществляется в ней и через нее. Мы — люди, и поэтому с самого начала являемся человеческими личностями.
Для принятия посылки, что эмбрион — уже человек, важны три следующих аргумента: 1) идентичность; 2)последовательность; 3) потенциал.
1. Эмбрион не является неким предшественником позднее возникшего человека или неким держателем места, но тот самый человек, который развивается. Во время девяти месяцев в утробе, после рождения в первые годы жизни, юность, молодость и зрелость (высший пункт его созидательных способностей) и в конце стареющий и умирающий человек — биологически это одна кривая жизни, в которой мы не можем найти какие-то членения. Рождение не должно быть таким членением, хотя отрезание пуповины важное событие, но он — один и тот же человек.
2. Существуют опасные периоды при нидации, когда эмбрион прикрепляется к плаценте. Но нет никаких моментов, когда можно сказать, что возникло то, чего прежде не было. Уже в самом начале, когда из яйцеклетки и сперматозоида возникает нечто новое, можно говорить о стадиях развития, между ними нет зазоров, но осуществляется плавный переход.
3. Зигота — это клетка, возникшая из слияния яйцеклетки и сперматозоида, которая начала делиться. Зигота несет в себе полную генетическую информацию, в которой она нуждается для развития, т. е. содержит в себе весь потенциал развития. Если будут соответствующие условия, то все это может развиваться. Речь идет об активном потенциале, а не только о пассивном. Пассивный потенциал легко можно показать в политической сфере. Так, к примеру, каждый итальянец, имеющий право голоса, имеет пассивную способность быть выбранным, но не имеет активной. Эмбрион не имеет пассивной потенции стать чем-то другим. Когда итальянский гражданин становится итальянским президентом, это возможно лишь через активность других (выборщиков). Но эмбрион имеет активный потенциал, чтобы развивать заложенный в нем потенциал развития каков он есть, не становясь чем-то другим. Это потенциальность в активном смысле.
В свете этих трех аспектов можно интерпретировать биологические данные. Эмбрион — это новый человек в своей начальнейшей фазе существования. Он идентичен с собой, развивается в постоянном процессе без значительных скачков, даже если есть рискованные фазы. Интерпретация биологических данных, как и каждая интерпретация, сформулирована известными философскими предсуждениями. Это онтологически обоснованный персонализм, который характерен для западного мышления.
Здесь для нас важна энциклика «Evangelium vitae», в которой говорится о том, что, даже если в первой фазе жизни имеются сомнения в полной индивидуальности человека, то в этом случае должен действовать этически известный принцип тутиоризма, который гласит, что при сомнении относительно человеческой жизни нельзя убивать. Человеческий эмбрион должен рассматриваться, по меньшей мере, как человеческая личность. 4
Параллельно с этим развивалось философское направление (эта линия идет от Декарта через Локка и Юма к утилитаризму), которое связывает личность человека с определенными достижениями человека (например, с сознанием) или делает зависимым бытие личности как относительного понятия от признания другими личностями. Личностные права связываются с нидацией (имплантацией яйца) или возникновением примитивной нейроновой извилины, или с началом формирования мозга, рождением, с которым связаны определенные способности. Это очень опасное развитие, так как права таких людей, как инвалиды и престарелые, которые находятся в конце жизненного пути, оспариваются. Это мораль права сильного.
С точки зрения теории познания, от всех признанных биологических данных берется что-то, что называется необходимой предпосылкой. Следовательно, признание права личности зависит от идеологии, в подоснове которой лежат экономические интересы. Такие сложные исследования хорошо финансируются, их также оправдывают терапевтическими или гуманитарными целями.
Впервые британская комиссия Варнок (1984 г.) признала, что при оплодотворении начинается последовательный процесс развития нового человеческого организма. Британский биолог Анна Мак Ларен, которая не присутствовала на первом заседании этой комиссии, предложила говорить о человеческом эмбрионе на 15-й день оплодотворения, когда создается примитивная нейрональная полоска как дальнейший этап дифференциации организма. Первые 14 дней получили название преэмбриона, что нашло распространение в биологических и медицинских учебниках. Для этого времени зарезервирована возможность производить исследования над многими замороженными эмбрионами, которые остались излишними после in vitro фертилизации (зачатие в пробирке).
При взгляде на правовую систему в Великобритании была сформулирована конвенция Oviedo в Евросовете 1997 г. по правам человека и биомедицине, в § 18 сказано: «Правовой порядок способствует соответственной защите эмбриона настолько, насколько этот порядок разрешает эмбрионы in vitro».5 Какую же защиту эмбриона можно осуществить, если допускать исследования, которые убивают его? Становится очевидным, что языковые правила ставятся на службу определенным интересам.
В 70-х гг. в США возникла биоэтика и оказала сильное влияние на утилитаристское мышление. Для озвучивания этических вопросов выдвинули четыре взаимосвязанных принципа: принцип бенефициальности (полезности), который связан с принципом непричинения зла, принцип автономии субъекта и принцип справедливости. Здесь при исследовании эмбрионов задействован, прежде всего, принцип полезности. Из-за высоких терапевтических возможностей полезности должно быть разрешено исследование над замороженными эмбрионами, даже если они погибнут. Лучше использовать их для благих целей, чем позволить им просто умереть. Для многих людей этот утилитаристский аргумент приемлем. Однако никто не отменяет этический принцип, что благая цель не оправдывает средств (здесь это сознательное умерщвление живого существа). Когда его просто оставить умирать, нет прямой интервенции. Нельзя просто смотреть на равный результат. Само создание дополнительных эмбрионов этически проблематично.
Все эти аргументы против исследований, когда используется эмбрион, можно свести к фундаментальному принципу уважения человеческой личности, которую нельзя делать целью, создавать для определенной цели и убивать для цели. Эмбрион надлежит рассматривать как человеческую личность, которой подобает абсолютное право защиты человеческой жизни. Это право является основоположением для совместной жизни людей. С библейско-христианской точки зрения защита человеческой жизни, неприкосновенная ценность человека обосновывается тем, что каждый человек есть образ Божий и что Сын Божий стал человеком для спасения всех людей, даже находящихся на тех фазах человеческой жизни, которые переживают «страдание умирания». Поэтому Христос, брат всех людей, дает каждому человеку в любой фазе его жизни особенное достоинство.

¹ Конгрегация вероучения. Декларация о прерывании беременности (18 ноября 1974), 12–13; AAS 66 (1974), 738.

²Энцыкліка Evangelium Vitae Святога Айца Яна Паўла II. Мінск: «Про Хрысто». 2004. С. 95–96. См. Конгрегация вероучения. Инструкция об уважении к рождающейся человеческой жизни и о дос-тоинстве ее передачи «Donum vitae» (22 февраля 1987), I, 1: AAS 80 (1988), 78–79.

³Там же. 1. C. 79.

⁴См. Энцыкліка Evangelium Vitae Святога Айца Яна Паўла II. Мінск: «Про Хрысто». 2004. 78 с.

⁵См. Karl Golser. Verantworttlich fur das Haus des Lebens. 2005. 107 s.

Источник: Семуха С.А. Статус человеческого эмбриона.// Медицина и христианство: материалы Республ. науч.-практ. конф. студентов и молодых ученых / под общ. ред. С. Д. Денисова. – Минск: БГМУ, 2007. – 242 с.

При поддержке: