|
ПУБЛИЦИСТИКА
|
Преподаватель
Воскресной школы,
искусствовед
Любовь Громыко
|
|
ИСКУШЕНИЕ
ИСКУССТВОМ
|
Шок для "Золотых львов" |
Коль подыхал у собственной
пшеницы,
Спасешься ли у сорняков чужих?
Иеромонах Роман
|
Может ли нормальный человек представить, что ныне называется искусством? Уверенно скажу - не может. Ну не может обычный человек, все еще ожидающий от художника прекрасного и полезного для души, взять в толк, почему вдруг плодами креативной, то бишь творческой, идеи явились голые люди, бегающие трусцой по улицам большого Города, или устроенное за стеклом спальное место для юношей нетрадиционной ориентации, о чем говорится сейчас просто, без оттенка отторжения.
Поясним наивному человеку, что подобные "реалити шоу", как и многое другое, что описывать не позволяет этическое чувство - это "актуальное искусство". К нему относится и супертехнологичный видеоперформанс. Один из сюжетов: женщина идет с тазом крови, оставляя после омовения в нем следы на асфальте. Вызвать шок, выбить почву из-под ног или хотя бы "щелкнуть по носу" доверчивого зрителя каким-нибудь фокусом - примерно такова была творческая программа Венецианской Биеннале - престижнейшей международной выставки современного искусства, проходившей летом-осенью 2005 года. Впервые ее участниками были белорусские художники. Нет, не подумайте плохого - наши художники показали живопись, в основном авангардную, которая сейчас являет чуть ни классическую традицию, хотя бы в силу того, что остается живописью.
Право, удивляет восторг художников и журналистов перед статусом показа, перед масштабами огромных капиталовложений в него, заявляющих об амбициях государств, пошедших на такие расхода, наконец, - восхищение прекрасной Венецией, которую, возможно, "немного оскорбляет искусство такого рода", как робко заметила одна скромная журналистка. А что же надо, чтобы "много" оскорбить город Тициана, собора Сан Марко и Палаццо дожей?
Однако наш нормальный любознательный человек все-таки захочет понять, в чем же смысл этой и других подобных выставок, - например прошедшей в Москве "Россия-2" и метко названной критиком "Палата 666",- (помните, у Чехова - "Палата №6"). Так вот о смысле таких демонстраций высказывается один из участников Биеннале: актуальное искусстве есть некая приватизация виртуального пространства и... будущего.
Стало быть, не иначе как Чубайсам будет принадлежать "приватизированное" человечество?.. Понадеемся, что приведенная словесная эквилибристика не происходит от серьезных размышлений. Однако, есть тут нечто, звучащее в унисон с философическим опусом художницы Аннет Мессаже, удостоенной "Золотых львов" за лучший павильон Биеннале, в котором она развернула композицию (инсталляцию?) о Пиноккио. Чем же привлекла автора остроносая куколка, хорошо нам известная под именем Буратино? Оказывается тем, о чем бы мы сами никогда не догадались: "он не осознает сам себя, он избавлен от моральных ограничений и бес смертен. А каждый художник мечтает стать бессмертным".
Прокомментируем это соображение, насколько нам доступно: мечта художницы о бессмертии зовет ее (или всех нас?) к "куклообразному" состоянию, свободному, конечно же, от моральных ограничений. Но как не вспомнить, что от "химеры совести" призывали освобождаться не люди, а нелюди... Как же все-таки радостно, что поклонники и жюри Биеннале - отнюдь не вся Европа и не весь белый свет! Есть люди, и их много, думающие совершенно иначе.
Вот лидер современного революционно-консервативного движения в Европе (есть же такое!) Гийом Фай издает оригинальный бюллетень с названием "Я все понял" и подзаголовком - "Письма об дезинтоксикации". Мы тоже все поняли. В направленности "писем" - осознание реальной опасности: все глубже в тело человечества проникают токсины "грязнодушия" и настоящего, я бы сказала, катастрофического, безумия. Увы - оно давно уже не ограничено стенами специальных клиник. И это финал. Это итог искушений, которых нелегко избежать людям, занимающимся художественным творчеством.
| Искус - корень один
| И не введи нас во искушение,
но избави нас от лукавого.
Евангелие от Луки.
|
Искушение в старославянском понимании - это тяжелое испытание, обычно связанное для человека с проблемой выбора - между правдой и ложью, творческой честностью и продажностью, верностью и предательством, а может быть - между жизнью и смертью. Человек ищет наименее болезненного решения возникших перед ним проблем. Его искушает, например, возможность отвести от себя беду (даже если при этом пострадают другие), поиметь сладкую жизнь, богатство и славу ценой забвения неких высоких творческих принципов. Буквально анатомия такого отречения прослежена в гоголевском "Портрете", где перед нами с необы¬чайной психологической тонкостью нарисован путь художника Черткова от нищеты материальной до нищеты творческой. "Слава его росла, рабо¬ты и заказы увеличивались. Уже ему стали надоедать одни и те же портреты и лица... Кисть его хладела и тупела, и он нечувственно заключился в однообразные, определенные, давно изношенные формы."
Каждый человек когда-либо в своей жизни подвергался искушениям. Художник искушается больше. Особенно, если забывает о золотом прави¬ле: тебя искушают? А ты не искушайся! Порой художнику неизмеримо труднее преодолеть искушения. Почему? Потому что он одарен.
|
Дар
| И дал одному Он пять талантов, другому два,
иному один, каждому по его силе.
Евангелие от Матфея.
|
Привычное выражение "природная одаренность", на мой взгляд, ничего не объясняет. Где в природе - в Космосе, обиталище огненных звезд и безжизненных планет, в случайных ли комбинациях цепочек ДНК - таится источник одаренности? Нет, мы лучше признаем тайну - тайной.
В известной евангельской притче таланты раздает Господин, ими вла¬деющий. А затем строго спрашивает, как дар Божий был "пущен в дело", какая "прибыль" на него получена. Горе, как помним, закопавшему свой талант в землю. Но какова же кара тому, кто предал Господина талан¬тов? Тому, кто израсходовал полученный дар не на служение Господину, а на поклонение "золотому тельцу", угождению своему тщеславию, сла¬дострастию, темным помыслам и лукавым духам? Какова же плата за удо¬влетворение страстей здесь и сейчас? Эта тема занимала великих твор¬цов от Гомера до Пушкина. Но результат всех исследований один и тот же: "продал душу дьяволу", "подписал с ним договор кровью" - все, как в "Фаусте" Гете, написанном на все времена.
Жизнь многих великих людей была не в ладу с личным счастьем, а во множестве случаев сопровождалась трагическим душевным разладом. Бывает, что начинается все с поэтически мятежного состояния духа - лермонтовского "одинокого паруса в тумане моря голубом", - а конча¬ется безумием, как у Врубеля, в тяжкой болезни которого скорей всего сыграла свою роль философская романтизация образа Демона. Душевный кризис может подвести художника к последней черте - протесту против всех даров Божьих, включая и дар самой жизни.
Карает ли Тот, кто есть любовь? Нет. Создатель наш только милует приходящих к Нему. Мало того - стоит у двери каждой души и стучит - не отворят ли? Так ведь в большинстве не приходят. Не отворяют.
Люди, живущие в простоте сердца, без малейшей мысли о своей ис¬ключительности, подвергаются искушением гораздо меньше. Ни талант, ни ум, ни знания и образованность - так получается - сами по себе не очищают душу, но могут быть источником глубоких нравственных падений, избежать которых можно только путем постоянного и жесткого самоконтроля. Кому много дано - с того много и спрашивается. И по¬тому наставляет на путь истинный лишь мера ответственности за вве¬ренные дары. Как послужил людям? Пробуждал ли "чувства добрые" своей лирой? Не звучал ли голос фальшиво? Был ли неподкупным? Слышалось ли в творчестве эхо своего народа?
"Художник различает свет, как бы ни был мал его источник, - размышлял замечательный композитор Георгий Свиридов, - и провозг¬лашает этот свет". Провозгласить свет! - вот это значит талант работает в полную силу.
|
|
Это Я, Господи!
| - "Знаменитый" - не подойдет. Другое слово нужно.
- Ну давайте скажем "выдающийся"!
Глазунов посмотрел на меня как на идиота.
- Ну "великий", - дрогнул я, не веря, что
ему по душе придется такая грубая лесть.
- Нет, - отрезал художник, - только гениальный!
Мы переглянулись и поняли, что он не шутит.
Из беседа с художником
в редакции журнала.
|
Название автобиографической книги-исповеди Рокуэла Кента, выне¬сенное здесь в заголовок, - это невольное восклицание, выстрадан¬ное, вырвавшееся из душевных глубин. Естественно, что талантливый человек испытывает настоятельную потребность заявить о себе. Ведь не для себя же самого его творчество. Ныне даже иконописцы редко могут забыть о себе ради духовного искусства, в корне отличающегося от светского "растворением" личности художника в молитвенном обращении к Тому, кто изображается. Поэтому в древности изографы не ставили своей подписи на иконах.
В обычной же практике сама реализация таланта очень крепко связана с разрастанием самообольщения, самомнения, тщеславия (то есть тщетной пустой славы). И это есть самое большое и опасное искушение - гор¬достью. От гордости, собственно, происходят и все прочие, помельче. А корень тут кроется глубоко - в самой природе художественного творчества.
Давно известно - прежде всего профессионалам - что художник создает в произведении свой особый, творчески организованный мир - мир красочных или звуковых созвучий, форм и пластики, в котором его индивидуальность играет немалую роль. Но есть вокруг непостижимо прекрасный и бесконечный сотворенный мир. Дар творчества - один из существенных признаков, роднящих человека с Создателем всего оного. Но всегда важно осознавать и глубоко чувствовать иерархию в творческой организации всего мироздания, для того, чтобы занять в ней подобающую вполне скромную ступенечку соработничества, сотворчества (синергии) с Творцом.
Но в том искушение, что вместо такого сотрудничества, всегда плодотворного и счастливого, художник впадает в роковое заблуждение, он начинает претендовать на свою тождественность с Самим Богом. Происходит примерно такой внутренний монолог. "Мир, который творю Я (с большой буквы) хоть и поменьше, но в нем воплощен весь большой мир, пропущенный через Меня, неповторимого. Художник принципиально не равен всем прочим. Плохо, когда художники начинают "вырождаться в людей". Я могу творить абсолютно все, что хочу и ни перед кем не подотчетен, потому что совершенно свободен! Но абсолютная свобода - это хаос. Любая разумная, гармоничная организация общества ли, государства ли, творчества ли - требует ограничений. И хорошо сказал поэт:
Преступная свобода падать
Да не отыщется во мне. |
И мы на собственном опыте давно уже знаем, как быстро и просто свобода без границ превращается в губительную вседозволенность, в торжество порока, распада, растления. А "свободное творчество", требуя признания и питания (в прямом смысле) становится продажным, как никакое другое.
"Оставь все помышления о предпочтительности своей", - поучал великий святой, так и именуемый Василием Великим. Такую премудрую простоту предостережения от падений нарочно не придумаешь.
Но нет! Творческая натура по собственной оценке слишком сложна, чтобы внять простым предостережениям: если Я исключителен, то как важно все, что со мной происходит! Мне сегодня плохо - насморк, болит зуб, ушла жена, нет покупателя - и все это должно волновать человечество. А может быть, происходит и нечто серьезнее - Мое мироощущение, вся Моя суть пришли в совершенное противоречие со всем остальным миром. Как об этом сказать в формах, звуках, движениях? Или - в бесформенности, хаосе, абсурде? Второе - куда проще, быстрее, эффективнее. Зачем груз вековых традиций, многолетних штудий, мастерства? Все решит спонсор, шоумен, "фабрика звезд", натренированная на "раскрутку" "звезды" почти из ничего. И что ждать Божьего дара? Сами возьмем от жизни все…
Уже сколько раз было сказано мыслителями о закате Европы. Эсхатологические ужасы стали даже модными. Но ведь, действительно, бесталанное человечество долго не протянет. Таланты - как локомотивы человечества. Но если станция отправления и назначения такого локомотива одна и та же - непомерно возвеличенное "Я" - движение тщетно.
|
Поиск "голого короля"
| Слово "поиск" в искусстве фальшиво от начала
до конца... Искажение форм - это не новое,
это изуверство, от которого берет тоска.
Михаил Нестеров
|
Свержение с пьедестала слова "поиск", освещенного многими десяти¬летиями искусствоведческих трудов, прямо-таки подобно маленькой революции. Наверное, не найдешь ни одной книги о художнике, где бы его привычно-обязательное словцо отсутствовало. Правда, "поиск" вполне оправдан и необходим в смысле трудностей выражения красоты приро¬ды, правды жизни, выбора образных средств. Совершенство художественного языка редко дается сразу. Но ведь в контексте принятого искус¬ствоведческого мышления "поиск" означает другое - найти надо то, чем художник должен отличаться от всех своих собратьев. Иначе говоря, это - прежде всего "поиск себя", необходимый ради самовыражения, кото¬рое сейчас утверждается как единственный и исчерпывающий смысл, единственная установка существования искусства (или всего того, что им называется).
Ныне множество живописных полотен, хитроумных графических и скульптурных изысканий представляют собой некую "вещь в себе". Впечатле¬ние, что это искусство не имеет адресата, не создается для кого-то. Автор довольствуется в лучшем случае очень узким крутом людей, подобных ему самому, и слабо надеется, что в неком зрителе возникнет резонансный отзвук на уровне личностного менталитета, пристрастий, вкусов и психических состояний, чаще всего - отнюдь не здоровых. Гордая замкнутость творца, как правило, сочетается с жаждой попу¬лярности, широкого признания, особенно за рубежом. А тут - и конку¬ренция, и зависть, не столько таланту, сколько умению пробиться.
Под знаком самого смелого поиска в выражении революционно-бунтарского состояния души родились модернизм и постмодернизм, совместившие несовместимое и породившие, наконец, странный термин "эстетика безо¬бразного". Множество талантливых художников XX в. - тут и М. Шагал, и П. Пикассо, и С. Дали - выражая болезненное состояние своей души (часто в эротических видениях) опосредованно стали проповед¬никами философии экзистенционализма, агностицизма и скепсиса.
Гегель предвещал, что 19-ым веком кончится познание искусством Абсолютной Истины и потому оно отомрет. За ненадобностью. И словно бы предвестием этой кончины, ухода в небытие стал "Черный квадрат" К. Малевича. Геометрическая фигура, которую может изобразить всякий, а тем белее - покрасить в черный цвет (это еще легче, если ква¬драт кривоват, а черное имеет много оттенков) - наделала шума, бурных дискуссий, восторгов и возмущений на столетие вперед. Цена отк¬ровения выросла от нуля до миллиона долларов, заплаченных недавно за шедевр. И не в том суть, что Малевич шутя (и наверняка, не слиш¬ком долго думая) изобразил знаменитый квадрат, а в том, что он при¬обретен в качестве величайшего произведения искусства. Но чем вос¬торгаются дамы и господа? Ведь король-то голый! Смешно искать искусство там, где его просто нет. Заплачено за философскую концепцию? Так неужели столь драгоценна для человечества концепция конца, исчезновения всего и вся в черной дыре?
Признавать безумие не болезнью, не отклонением от естества вещей, а нормой - это упоение болезнью, непризнание какой-либо возможности и целесообразности исцеления. Вот и в Минске был проведен фестиваль авангардного искусства с названием «Мамонт». Я сужу о нем по нескольким красноречивым информационным фрагментам: какой-то механизм бульдозера сгребает полуодетые человеческие фигуры, очень гордо прошлась девушка с ягодицами, расписанными наподобие лица. Понятно, что молодежи хочется пошалить, бросить вызов кому-то, учудить нечто невероятное. Наверное, участники подобных акций и не задумываются над тем, авангардом чего явля¬ется подобное творчество. Скорей всего - авангардом в движении вниз. А если немного поинтересоваться творчеством Тер-Оганяна, синьора Тоскани или Германа Нитча, богохульным и кровавым (в прямом смысле) становится совершенно ясно, что в авангарде - поиски способов оскорбления человеческого достоинства, уничижения и уничтожения всего человеческого, что есть в человеке."
Это не иначе как авангард спешащих в преисподнюю. Прямо в пекло!
И постепенно становится отчетливо различимой поистине дьявольская ухмылка над этими поисками: все искатели - каждый, желая перекрыть всех и быть единственным - выглядят совершенно на одно лицо! Они похожи друг на друга, как иные FM-каналы, что с утра до ночи гонят одну и ту же попсу. И тут есть совершенно четкая закономерность - желая быть неповторимыми, художники чаще всего попадают в самые общие места.
А творческую индивидуальность, если она есть, если она от Бога, невозможно спрятать. Проще шило в мешке утаить. Подлинная, реализуемая творческая личность - это сама жизнь, это весь облик человека. Ее совсем не надо искать. И негде искать. Ее нельзя не увидеть.
Как Ксению Ситник на "Славянском базаре". И только что на детском кон¬курсе Евровидения 2005 года прямо-таки вопреки неимоверным усилиям взрослых, словно бы задавшимся целью привить девочке стандартные ужимки зауряд¬ной поп-звезды, Ксюша оказалась впереди. И победила исключительно ее непобедимая индивидуальность.
|
Поле битвы
| Мир красотою спасается. Красота есть не только
страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол
с Богом борется, а поле битвы - сердца людей.
Фёдор Достоевский
|
Федор Михайлович говорил так веря, что Сам Бог "в лепоту облекается". Таинственным образом в психике человеческой эстетическое чувство накрепко связано с этическим. Это с древнейших времен выражалось в таких фольклорных определениях как "красна девица", "добрый молодец", "Василиса Премудрая".
Сколь же мудры были наши предки, что не сомневались в естественной обязательности такой взаимозависимости. Точно так же, как совесть, так первозданна причастность человека к прекрасному. Если ослабевают или вовсе отметаются моральные ценности, тут же падает и эстетический уровень человека или всего общества. И наоборот - эстетика формирует нравственность. Если раньше это усваивалось эмпирически путем, то теперь доказано экспериментально. В 2003-2004 годах руководитель лаборатории нейро-психофизиологии института им. Бехтерева В. Б. Слезин с помощью записи электроэнцефалограмм установил, что биоритмы мозга усваивают музыкальные, световые и цветовые колебания, поступающие из вне. Обнаружилось, что однообразно ритмичная музыка подавляет интеллектуальную деятельность, как бы опьяняет сознание. Наибольших "успехов" в создании болезненных состояний мозга добивается рэп-музыка и техномузыка. Длительное воздействие антиэстетических факторов вызывает долговременные (и даже необратимые) изменения разума, эмоциональной сферы и моральных основ жизни человека.
Отсюда уже неоспоримо ясно, насколько опасны игры с эстетикой безобразного, какой прямой вред может наносить художник-извращенец.
Мы ныне с иронией относимся к тезису сталинских времен, когда писателей величали "инженерами человеческих душ". Но если художник не надеется на внесение хотя бы самой малой лепты в созидательно-духовный процесс, в чем смысл его творчества? В художественном же творчестве орудие созидания - красота. И перед художником стоит сложнейшая необозримая и неисчерпаемая задача - понять сокровенные закономерности прекрасного, заложенные в самой основе мироздания. Перед ними преклонялись Ньютон, Кеплер, когда открывали законы устройства Солнечной системы и движения планет.
Смысл и формы прекрасного никогда не могут быть поняты и исчерпаны до конца. Гармонию не раз пытались проверить алгеброй. В этих попытках всегда были искры истинности. Но никогда - окончательных результатов. И потому искусство, постигающее красоту сотворенного мира, не может иметь конца. Оно может погибнуть только вместе с человеком - гибелью его божественного начала.
"Где вы будете искать красоту и как вы ее найдете, если она сама не стала для вас путем и вожатым? Как говорить вам о ней, если она сама не стала ткачом вашей речи?", - так витиевато и с истинно восточной тонкостью рассуждал ливанский философ и писатель начала XX в. Джебран Халиль Джебран. Цельная сложность бытия - зрительная, музыкальная, словесная - всегда была дивной тайной, которую постигали в меру человеческих возможностей Рембрандт и Моцарт, Рублев и Шекспир, Мусоргский и Пушкин. Гении предстояли перед красотой с молитвенным чувством. А шедевры рождаются тогда, когда творец вдохновлен ценностями сверхличностными.
"Наслаждение красотой для меня соединено со страхом, питающим странною пищей мое к ней влечение. И я не могу ни понять, ни представить, что в твоем облике так тяготит или возносит душу, Есть ли это ощущение конца света или великий восторг?" Загадочна эта строфа из поэзии титана Возрождения Микель Анджело. Но "страх", "страшная сила" - почему? Наверное, эта сила потому страшна, что ревнива.
Художнику очень опасно изменять ей. Как Истине. Как Самому Творцу. И это всегда понимали те, кто стяжал сердечную мудрость в помощь таланту. Хорошо сказала Н. Загорская об Александре Климовой: "Она играла правду во имя Правды Божией". Но подменять красоту без-образием, - то есть антиискусством (так как искусство без образа - все равно, что человек без головы или без лица) безнравственно, безответственно в отношении и к себе, и к людям.
Это именно так, потому что сердца людей по сей день остаются полем битвы. Не ощущаем ли мы - каждый на своем опыте, и все мы вместе на опыте человечества наших дней, - что битва эта становится все ожесточеннее. Агрессии, невообразимые по бессовестности и цинизму информационные войны, терроризм, невиданная жестокость нового цивилизованного рабства - все это мы вынуждены принять как реальность, постоянно возмущающую наше сердце. Но мы далеки от осознания того, что наши представления о прекрасном, наши эстетические ощущения - они во всеохватной системе глобальных процессов задействованы неразрывно. Как начало начал. Как то, чем питается человеческая душа. Если питаться отравой и адаптироваться к ней, привыкнуть к ней как к условию выживания, то ей и будем довольствоваться. Отраву и будем производить, отравляя окружающее, убивая будущее. Деградация эстетического чувства несет в себе свою кару.
|
