|
Untitled Document
| Император Николай I
(1825—1855) |
Теология / История Церкви / Православие на Беларуси
|
Полоцкий собор 1839 года
Свящ. Алексий Хотеев
Поглощение латинством, которое наблюдалось всю историю развития Брестской церковной унии, сыграло в ее судьбе роковую роль. Искажение православного обряда в богослужении, приниженность белого духовенства перед монашествующим (базилианами), престиж латинского обряда и католического вероисповедания в системе духовного образования поставили унию в положение только терпимого в католичестве придатка. Кроме того, насильственный метод обращения в унию православных делал их обращение условным, зависящим от обстоятельств. Все это определило внутреннюю слабость унии, ее неустойчивый, несамостоятельный характер. При сильном католичестве и польской государственности она имела видимое покровительство. Однако с вхождением белорусских земель в состав Российской империи уния как и католичество становилась уже не господствующим, а только терпимым исповеданием. Массовое возвращение в Православие бывших униатов в последние годы царствования Екатерины II стало для унии тяжелым ударом. Последующее подчинение униатской иерархии католической духовной коллегии в России привело к положению, которого местная католическая церковная власть не имела даже в Речи Посполитой: уже не Римскому папе, а непосредственно местной (теперь российской) католической иерархии подчинялась Униатская церковь. Это благоприятное обстоятельство для перевода униатов в чистое латинство было отчасти использовано иезуитами, которые добились было господствующего положения среди католической иерархии в России. Однако обращение униатов в латинство натолкнулось на препятствие внутри самой Униатской церкви. Ее старший архиерей, митр. Ираклий Лисовский, учредил в Полоцке униатскую духовную семинарию, его стараниями католическая коллегия в Петербурге был разделен на два департамента: католический и униатский. В среде униатского духовенства (белого) наметилось возрождение православного обряда. Католическая духовная семинария при Виленском университете, куда принимались и униаты, также способствовала этому возрождению (ученая деятельность прот. М. Бобровского и др.). Так в среде униатских священников постепенно рождался вопрос: что есть уния сама по себе? От разрешения этого вопроса зависела и будущая судьба Униатской церкви на белорусских землях.
Вступление на российский престол имп. Николая I, занимавшего определенную позицию в отношении к католичеству, положило конец колебаниям политического курса в западных губерниях России. Своим указом новый император запретил строительство католических часовен (каплиц) в местностях с преобладающим православным населением. Теперь российское правительство укрепляло свое влияние на землях, присоединенных от Речи Посполитой, не уступками господствующему в крае польскому или ополяченному дворянскому сословию, а стеснением здесь польской культурной и этнической силы. «Русские» в сознании того времени было собирательным названием для «великоросса», «малоросса» и «белоруса». Восстановление «русских начал» в западных губерниях, было в глазах российского правительства не подавлением местного (напр. белорусского) языка и культуры, а только освобождением их от польщизны.
Возрождение всего православного в унии вполне соответствовало видам правительства. Как уже говорилось, это возрождение началось в унии при перемене внешних политических условий (с присоединением белорусских земель к России), когда католичество потеряло свое привилегированное положение. Бывший воспитанник католической семинарии при Виленском университете, заседатель униатской духовной коллегии в Петербурге прот. Иосиф Семашко в частном разговоре с главой департамента иностранных исповеданий, к которому относилась униатская коллегия, Г. Карташевским описал беды униатской истории и недостатки современного положения. Карташевский предложил Семашко изложить свои мысли на бумаге. Так в 1827 г. появилась докладная записка прот. Иосифа Семашко о мерах к оживлению униатского исповедания. Здесь предлагалось вывести униатскую духовную коллегию из подчинения католической, упростить епархиальное управление Униатской церкви, учреждением двух епархий вместо четырех, отличить униатское духовенство от католического ношением православного наперстного креста, увеличить полномочия духовных консисторий (епархиальных управлений, помогающих епископу), отделить духовное образование униатского юношества от католического посредством основания двух епархиальных семинарий с достаточным для них содержанием, наконец, упорядочить имущественное положение монашествующего униатского (базилианского) ордена и его управление. Этот план получил одобрение правительства. В 1828 г. униатская коллегия получила свое независимое от католической правление во главе с униатским митр. Иосафатом Булгаком. В ее состав входили кроме митрополита 1 епископ, 1 архимандрит по назначению правительства и 4 протоиерея, направленных в коллегию по выбору местных архиереев и духовных консисторий. В том же году была открыта Жировицкая униатская семинария, и поступление униатских духовных в католическую семинарию при Виленском университете запрещено.
В 1830 – 1831 гг. произошло польское восстание, не получившее особенной поддержки на белорусских землях. Однако это восстание имело важные последствия. Был закрыт Виленский университет, рассадник полонизма. В 1829 г. образован Белорусский учебный округ, которому в 1832 г. были приписаны некоторые области бывшего Виленского учебного округа. Белорусский учебный округ впервые очертил белорусскую этническую границу. В его состав входили Витебская, Могилевская, Минская, Виленская, Гродненская губернии и Белостокская область. Активное участие в восстании базилианских монахов, которые не только словом проповеди поддерживали повстанцев, но иногда и сами возглавляли повстанческие отряды, после их поражения привело к закрытию более 60 базилианских монастырей. Конфискованные имения были отданы на содержание униатских духовных училищ и белого духовенства.
В 1831 – 1833 гг. четыре униатские епархии в западных губерниях России были сведены в две: Белорусскую (из Полоцкой и Луцкой) и Литовскую (из Брестской и Виленской). Белорусскую кафедру занимал старейший униатский архиерей митр. Иосафат Булгак, а литовскую – посвященный в 1829 г. в епископский сан Иосиф Семашко. В 1833 г. последний был командирован духовной коллегией из Петербурга для осмотра своей епархии и обеих униатских семинарий. Его отчет о визитации показал, что во многих униатских храмах не произведено изменений для совершения богослужения по греко-восточному чину: нет иконостасов, престолы приставлены к восточной стороне алтаря, не организовано пение и чтение, вместо этого звучат органы и проч. Состояние Жировицкой семинарии найдено лучшим, чем Полоцкой. Особенное влияние имела записка преосвящ. Иосифа о вреде частных присоединений к Православию, которые производил православный Полоцкий еп. Смарагд Крыжановский. Эти присоединения нередко имели принудительный характер с участием воинских команд и с успехом проходили только в имениях православных помещиков. Все это возбуждало ропот униатского духовенства и народа. Тогда вполне отчетливо прояснилась главная идея воссоединения: униаты не есть католики, которых нужно принимать в Православие, они есть православные, которые были в свое время отторгнуты насилием под власть римского первосвященника. Эта идея, ставшая основой для будущего шага к воссоединению лучше всего подкреплялась восстановлением в унии православного богослужения по греко-восточному чину, сохранение которого было важнейшим условием Брестской унии 1596 г. Восстановление обряда делало униатов мало чем отличающимися от православных. Таким образом воссоединение приготавливалось бы постепенным и мирным путем. Не только сам еп. Иосиф Семашко, который уже давно показывал свою приверженность к Православию, понимал дело таким образом. Среди молодого поколения униатских священников зрело такое же настроение. В 1834 г. для лучшего управления епархиями в качестве помощников правящих архиереев, которые большую часть времени проживали в Петербурге, были рукоположены викарные епископы: в Белорусскую епархию – Василий Лужинский, а в Литовскую – Антоний Зубко и Иосафат Жарский. Двое первых сочувствовали делу воссоединения униатов и были давними единомышленниками еп. Иосифа Семашко.
В том же 1834 г. была предпринята важная мера к упорядочению униатского богослужения: для совершения служб были приобретены служебники московской печати. На общем епископском совещании правящих и викарных архиереев было решено, что служебники должны быть доставлены во все униатские храмы, никто впредь не должен быть рукополагаем или назначаем на священническую должность без знания восточных обрядов и умения служить по православному чину. В течение года во всех униатских церквях предписывалось восстановить иконостасы. Для лучшего знания и практического исполнения обрядов священники Литовской епархии вызывались в Жировицкую семинарию и тренировались служить прямо здесь под руководством наставника. Эти меры привели к немалому движению среди униатского духовенства. Хотя примерно из 800 священников все той же Литовской епархии только около 20 выразили свой протест против служебников московской печати, а отказались их принять всего 3 или 4 священника, многие отнеслись к требованию епархиальной власти формально. В храме можно было увидеть с одной стороны престола униатский служебник почаевской, львовской или виленской печати (нередко разнившихся между собой), а с другой – московский служебник. Священники были насторожены упоминанием в московских служебниках Священного Синода. При посещении приходов епархиальному начальству должно было делать необходимые пояснения, что новые служебники предназначены только к руководству для совершения богослужения, не касаются поминовения римского папы. Нередко нужно было проявлять много такта и даже сноровки. В своих воспоминаниях преосвящ. Антоний Зубко описывает один случай с униатским священником, который привык совершать крестное знамение по католической традиции слева направо. Свое упорство он готов был защищать до смерти… Но еп. Антоний нашел простые слова убеждения: «Заметьте, что рука опускается на правое плечо в молитве при слове «Святой». На польском языке звучит «Во имя Отца – и Сына – и Духа – Святого», а на славянском – «Во имя Отца – и Сына – и Святаго – Духа». Положите свои персты на правое плечо при слове «Святой» и убедитесь в не важности различия».
В 1835 г. был образован Секретный комитет по делу униатского исповедания, который должен был подготовить общее воссоединение униатов мирным способом. В него вошли несколько старейших членов Российского Священного Синода, среди которых наибольшим авторитетом пользовался свт. Филарет Дроздов, униатский еп. Иосиф Семашко, обер-прокурор Синода Степан Нечаев, министр вн. дел Дмитрий Блудов (состав комитета был формально шире, включая напр. и униатского митр. Иосафата Булгака, который был противником воссоединения, поэтому фактически задействованы были только четыре названных лица). На совещаниях этого комитета был подготовлен план общего воссоединения униатов. Сущностью плана было составление Соборного акта от лица высшего духовенства Униатской церкви с приложением подписей большего числа священнослужителей с выражением желания подчиниться Российскому Священному Синоду. Допускалось сохранение некоторых местных обычаев, не противоречащих учению Православной Церкви. В 1837 г. униатская духовная коллегия была выведена из подчинения департаменту иностранных исповеданий и передана ведению графа Николая Протасова, обер-прокурора Священного Синода Русской Церкви. В это время Синод издал определение, которое разрешало православным священникам преподавать таинства униатам при их желании. В 1838 г. скончался униатский митр. Иосафат Булгак и его викарий Иосафат Жарский, противники готовящегося воссоединения.
Начался сбор подписей среди униатского духовенства. Обычно он происходил при посещении местного храма епископом, который в частной беседе выяснял настроение священника в отношении общего воссоединения. Чаще всего достаточно было слова убеждения. Из 1057 священников Литовской епархии свои подписки дали 760. В Белорусской епархии из 680 только 186 соответственно. Здесь был предпринят даже обратный сбор подписей. 111 униатских священников выразили свое несогласие с воссоединением и просили императора сохранить Униатскую церковь с проведением в ней ряда административных перемен или, в случае отклонения прошения предоставления права остаться в католической вере с принятием латинского обряда. Расследование дела показало, что большая часть этих священников не вполне сочувствовало поданному прошению, а действовало по принуждению своих помещиков-католиков. Меньшая часть подписавшихся продолжала настаивать на своей просьбе и испытала на себе административные меры воздействия со стороны епархиального начальства. 8 священников выдержали все давление, остались при своем и были отосланы во внутренние области России. Сбор подписок за воссоединение продолжился в обеих епархиях.
В 1839 г. в неделю Торжества Православия на совместном служении в Полоцке всех трех униатских епископов Иосифа Семашко, Василия Лужинского и Антония Зубко был составлен Соборный акт с прошением о подчинении Униатской церкви Священному Синоду Русской Церкви. К этому акту прилагалось 1305 священнических подписей. Прошение было принято Синодом и одобрено императором. Так произошло присоединение 1607 униатских приходов и более 1 млн. 600 тыс. человек. Уния на белорусских землях перестала существовать. Совместные богослужения бывшего униатского духовенства с православным, когда общее число священников доходило до 50, 80 и даже до 150 человек, соединили некогда разделенную белорусскую паству.
Воссоединение униатов с Православием, в значительной степени поддержанное правительством имп. Николая I, проведенное как бы «сверху», не встретило сопротивления «снизу», среди простого народа. Оно послужило его дальнейшему национальному сплочению, и это заслуживает доброй памяти для всех тех, кто его осуществил.
|
